Монах Моисей Святогорец, старец каливы святителя Иоанна Златоуста скита великомученика Пантелеимона монастыря Кутлумуш, Афон
[Автор отмечает, что написал данную статью «не ради поучения, а только для напоминания о традиции нашей Святой Матери-Церкви, о важности и значении Таинства Покаяния»]
…Исповедь – одно из Таинств нашей Церкви. Это не просто какое-то формальное, привычное действие, «чтобы соблюсти приличия» или «подготовиться к празднику», не вынужденная обязанность и не акт «психологической разгрузки». Исповедь всегда должна сопровождаться покаянием. Один из святогорских старцев, Емилиан из монастыря Симонопетра, говорит: «Многие исповедуются, но немногие каются».
Покаяние – исходит из глубины души, это процесс раскаяния и сожаления о том, что мы отдалились от Бога. При этом искреннее покаяние не может сопровождаться чувствами безысходности, отчаяния и тяжести от неисправимой вины. Такое состояние – признак не искреннего покаяния, а скрытого эгоизма, когда мы негодуем от унижения своего «я» и стыда. Покаяние – это перемена образа мыслей, коренное изменение характера и поведения человека, обретение утраченной нравственности и удаление от греха. Покаяние – это любовь к добру, т. е. ко всем добродетелям, желание и готовность вновь соединиться со Христом благодатью Святаго Духа. Покаяние зарождается в тайниках человеческой души и неизменно изливается в божественном, святом Таинстве Исповеди.
На Исповеди человек искренне кается, смиренно признается в грехах духовнику – зная, что стоит не перед человеком, а пред Самим Господом. Никакой ученый, врач-психиатр, психоаналитик, психолог, социолог, философ или теолог не может заменить священника, принимающего Исповедь. Также ни одна икона, даже самая чудотворная, не способна даровать человеку то, что дает Исповедь – прощение грехов.
Исповедник берет кающегося под свою опеку; он как бы усыновляет его, прилагая все усилия для его духовного возрождения. Поэтому его и называют духовным отцом. Как правило, духовное отцовство простирается на всю жизнь человека и по своей сути оно более возвышенно и прочно, чем любые семейно-родственные связи. Духовное возрождение – процесс, сопровождаемый болью, поэтому священник обязан заботиться о душе своего духовного чада со страхом Божиим, пониманием, смирением и любовью.
На проведение Исповеди иерея благословляет епископ, но право «вязать и решить» грехи на земле и на Небе он получает при рукоположении в священный сан как наследник Святых Апостолов. Так сохраняется эта каноническая связь, эта цепочка преемственности от Апостолов к епископам и от епископов к священникам.
Как и другие Таинства нашей Церкви, Исповедь совершается не благодаря личным способностям и достоинствам священника, а именно в силу святости его сана, благодатью Святаго Духа. Возможные грехи самого пастыря при этом не имеют значения. И горе нам, если мы из-за недоверия к нему усомнимся, например, что во время Божественной Литургии хлеб и вино действительно претворяются в Тело и Кровь Христовы! Разумеется, сказанное не означает, что священник не должен заботиться о чистоте своей души.
Итак, еще раз повторим: исповедник – это духовный отец, призвание которого заключается в спасении его духовных чад, что требует серьезных усилий.
Отсюда понятна и скорбь духовника, когда его дети от него отдаляются. Впрочем, будет лучше, если вместо переживаний он продолжит молиться о таковых и их единстве с Церковью. Обязанность духовника – действовать только во благо пасомым, и никак иначе.
Отец-исповедник заботится о духовном чаде как о собственном ребенке, он знает все его сильные и слабые стороны, возлагает обязательства по силам, даже епитимью назначает с благостью, помогая в борьбе со страстями и стяжании добродетелей.
Общение духовного отца и чада требует бережного обращения, уважения и доверия с обеих сторон. Во время Исповеди чадо открывает духовнику свои помыслы, желания и намерения – порой даже такие, в которых трудно признаться и самому близкому другу. Конечно, исповедник должен ценить такое доверие и поддерживать его, не говоря уже о том, что, согласно церковным правилам, он обязан хранить тайну Исповеди.
Хотя существует определенный Святыми Отцами порядок проведения Таинства Покаяния, отношения духовного отца и чада в каждом случае индивидуальны. Ни один человек не похож на другого, у каждого из нас – собственные наклонности и черты характера, разные потребности и возможности, объем знаний и способности. Поэтому духовник с помощью Божией благодати должен учитывать все это, помогая своим чадам исповедоваться наилучшим образом. Он должен быть милосердным, но, если это необходимо, то и строгим. Однако не следует принимать суровый вид лишь ради поддержания такового мнения о себе, как не должно проявлять и чрезмерную мягкость и человекоугодие, побуждая людей выбрать себя духовником. Необходимые качества исповедника: страх Божий, ум, честность, смирение, рассудительность, чуткость и молитва.
Епитимия по сути своей это не наказание, а наставление, помощь кающемуся. Она налагается не как кара за несоблюдение заповедей и правил или средство для удовлетворения Божественного правосудия. Нет, такое мнение еретично. Епитимия обычно назначается в случаях явного двоемыслия грешника, сознательного уклонения во зло, как крайнее средство для спасения человека. «Имей любовь – и делай, что хочешь», – говорит Блаженный Августин. Ему вторит отец Афанасий Метеорский: «Исповедник – посредник между кающимся и Богом. Во время Исповеди он относится к человеку не как психолог или ученый. Он действует как священник, как опытный целитель, как заботливый отец. Слыша о грехах кающегося, он одновременно просит Бога о вразумлении, чтобы суметь найти для больного наилучшее лекарство».
Наша Святая Церковь – Тело Христово. Это вселенская больница, гле лечатся изувеченные грехами души, где люди исцеляются от ран, нанесенных демоническими силами и страстями. Но Церковь – это не общественная или социальная организация, предоставляющая определенные услуги. Это – источник жизни, избавления и спасения верующих, принимающих святые Таинства.
Священническая епитрахиль – «инструмент», который, по словам старца Паисия Святогорца, «укрепляет человека; это хирургический скальпель, удаляющий страсти. Он предназначен, чтобы служить людям, врачевать и спасать их». Бог через священника отпускает человеку его грехи. Это следует, например, из разрешительной молитвы: «Господь и Бог наш, Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия да простит ти чадо (имя), и аз, недостойный иерей, властию Его, мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь». Неисповеданный грех будет обременять душу как в земной, так и в будущей, загробной жизни.
Во время Таинства не следует повторно уже однажды исповеданные грехи. Это означает, что человек не верит в благодать святого Покаяния. Господу, конечно, известны все наши беззакония, поэтому говорить о них священнику нужно честно и откровенно. По словам преподобного Никодима Святогорца, «Исповедь – сознательный словесный акт, раскрывающий злые дела, слова и мысли, прямо и непосредственно, без стыда перед духовным отцом». Святой объясняет, что раскаяние во грехах должно быть осмысленным, свободным, без усилий со стороны духовника «вытянуть признание». Исповедь – это не пустые слова, а сердечное сожаление о том, что мы оскорбили и опечалили Бога своими грехами. Исповедуясь, человек не должен быть слишком сентиментальным. Также недопустимы лицемерие и показные, неискренние слезы. Покаяние подразумевает полное внутреннее очищение человека, ненависть ко греху и, напротив, любовь к правде и благодарность Богу. Человек должен исповедоваться без самообмана, не изображая из себя жертву и не упиваясь самоуничижением.
Во время Исповеди часто бывает, что люди так или иначе пытаются уклониться от признания своих ошибок. Рассказ о духовных недугах или даже падении они обрамляют множеством излишних оправдательных слов, оценками ситуации, умаляющими их личную ответственность, а то и прямыми обвинениями ближних в своих грехах. Такие попытки «сохранить лицо» во время Таинства Покаяния неуместны. Стыд мы должны испытывать до совершения греха, при зарождении греховных помыслов и желаний. А стеснение, преодолеваемое при самообличении на Исповеди, освободит нас от безчестия в день Страшного Суда, ибо мы не будем судимы за те грехи, от которых разрешит священник. Искреннее покаяние более всего ограждает от повторения ошибок. Конечно, постоянное самосозерцание христианина и чувство собственной греховности не позволяют до конца забыть прежние беззакония, но Исповедь наша должна быть последовательной – тогда и милость Божия от нас не отступит, и козни демонов будут не столь действенны, и даже мысли о смерти – не так страшны <…>
(5)