Непреклонность в вопросах истины и способность к компромиссам «ради мира церковного» всегда были отличительными чертами владыки.
«Прислать на Агафангела весь компрометирующий материал»
В 1922 году за «контрреволюционную агитацию» (а, в первую очередь, — за сопротивление обновленчеству) был арестован Святейший Патриарх Тихон. Еще в феврале 1918 года, по указанию Поместного Собора, Патриарх указал трех кандидатов на пост Местоблюстителя патриаршего престола в случае своей невозможности оставаться во главе церковного управления. Первым был указан митрополит Кирилл (Смирнов), вторым — митрополит Агафангел (Преображенский), третьим — митрополит Петр (Полянский).
И вот, в мае 1922 года, находясь под судом, Тихон вызвал в Москву митрополита Агафангела и поручил ему временно — до созыва Собора — осуществлять обязанности Патриарха (указанный в списке первым митрополит Кирилл (Смирнов) находился в ссылке и приступить к руководству Церковью также не мог).
Однако власти не позволили митрополиту Агафангелу выехать из Ярославля. В то же время, обновленческие «священники» во главе с Владимиром Красницким, с санкции ГПУ, попытались во время ареста Патриарха осуществить переворот в церковном управлении. Они стали склонять митрополита Агафангела к отказу от своих полномочий в пользу собственного самочинного ВЦУ («Высшее церковное управление»).
В начале 1920-х годов Ярославская епархия была одним из эпицентров обновленческого раскола. Ярославский владыка Агафангел решительно осудил обновленчество, и вскоре стал врагом номер один для местных «живоцерковников».Вряд-ли Красницкий верил, что сможет убедить владыку поддержать «живоцерковников», однако он имел указание от ГПУ: собрать на митрополита «компромат».
Красницкий прибыл в Ярославль на переговоры с владыкой. Митрополита Агафангела он нашел в Толгском монастыре. Красницкий произнес дежурные фразы о том, что Церковь пошла неверным «контрреволюционным» путем и предложил владыке подписать воззвание «инициативной группы» духовенства, в котором высшей властью в Церкви признавалось обновленческое ВЦУ.
— Церковь должна держаться вне партии и вне политики, — возразил митрополит.
— Я с вами совершенно согласен, — подхватил Красницкий. — А не могли бы вы эту свою точку зрения изложить письменно?
Владыка отказался. В тот же день Красницкий отбыл в Москву, где поставил руководство ГПУ в известность о состоявшемся разговоре. Последствия сказались незамедлительно. На следующий день начальник секретно-оперативного управления ГПУ Менжинский и начальник секретного отдела ГПУ Самсонов отправили в Ярославль шифрованную телеграмму: «Под ответственность начальника ГОГПУ с соблюдением строжайшей конспирации предлагаем провести следующее:
1) обследовать хозяйство митрополита Агафангела, осторожно намекнув на то, что оно может быть реквизировано; 2) немедленно произвести у Агафангела в его канцелярии и у ближайших его помощников самый тщательный обыск, изъяв все подозрительные документы; 3) взять с Агафангела подписку о невыезде ввиду неблагонадежности; 4) арестовать всех его приближенных, в частности, тех, кто принимал участие в беседе Агафангела с московским попом Красницким; 5) прислать на Агафангела весь компрометирующий материал. Настоящее принять к неуклонному исполнению и хранению в строжайшем секрете».
Извилистый путь
Александр Лаврентьевич Преображенский родился в 1854 году в Тульской губернии. Сын сельского священника, он в детства был мечтательным и религиозным мальчиком. Как сообщает автор жития митрополита Агафангела, игумен Дамаскин (Орловский), «ребенком он любил подолгу бывать на кладбище, гулять среди могил и крестов».
Он рано захотел стать священником. Впрочем, путь его к священству не был простым. Сначала духовному пути воспротивились родители. Зная не понаслышке о том, как тяжела и скорбна жизнь сельского пастыря на Руси, они уговаривали сына получить светское образование и устроить свою жизнь с большим комфортом.
Сын настоял на своем: поступил в Тульскую духовную семинарию. Однако к концу обучения желание стать клириком и в самом молодом человеке явно охладело. Он увлекся естественными науками, решил оставить семинарию и поступить в светское учебное заведение, чтобы стать врачом. Так Александр начал готовиться к поступлению на медицинский, — но вдруг тяжело заболел.
Около года он боролся за жизнь, и пришлось забыть не только о подготовке к экзаменам, но и вообще о всякой учебе. А как только он оправился от болезни, пришло новое испытание — умер отец-священник. В то же самое время Александр, как лучший ученик семинарии, получил направление в Московскую Духовную академию для продолжения богословского образования. И неожиданно для себя самого не стал отказываться.
Игумен Дамаскин (Орловский) в житии святителя Агафангела пишет, что уже в годы обучения в Академии и проживания в Троице-Сергиевой Лавре Александр получал отчетливый призыв от Господа — становиться монахом: «Часто, с благоговением склоняясь перед мощами преподобного Сергия, он молился и вопрошал: не остаться ли навсегда в стенах обители? И внутренний таинственный голос ему отвечал: „Добро есть здесь быти, останься, останься здесь“. Но, увы, не послушался он этого внутреннего голоса. Заманчивые предложения мира обольстили его, и он отказался от вступления на монашеский путь».
По окончании Академии Александр отказался от мыслей о священстве и монашестве и захотел стать семейным человеком. Но счастливая супружеская жизнь длилась всего 11 месяцев. В январе 1885 года в жизни Александра Лаврентьевича произошло несчастье, которое определило весь его дальнейший жизненный путь. Вскоре после родов от заражения крови скончалась его супруга, умер и новорожденный сын.
Все случившееся Александр Лаврентьевич принял как волю Божию. Спустя два месяца после смерти жены, уже в марте 1885 года 31-летний вдовец принял монашество. Епископ Рязанский и Зарайский Феоктист постриг его в мантию под именем Агафангел и рукоположил в сан иеромонаха.
От Сибири до Прибалтики
Далее были годы службы в Сибири — работа в Томской духовной семинарии, затем в Иркутской. Уже через 4 года после пострижения в монахив возрасте всего 35 лет он был архиереем: сперва, в 1889-м, был назначен епископом Киренским, викарием Иркутской епархии, затем, в 1893-м, получил самостоятельную кафедру в Тобольске. «Здесь ему пришлось трудиться не только как епархиальному архиерею, но и как миссионеру. Каждый год он предпринимал дальние и долгие путешествия по самым отдаленным уголкам епархии, не предполагая тогда, что через тридцать лет ему снова придется пройти по этим местам, но уже в качестве узника», — рассказывает игумен Дамаскин (Орловский).
Потом была служба на западе империи, в Прибалтике — 13 лет (1897–1910) в Рижской и Митавской епархии, затем 3 года в Литовской и Виленской. Здесь владыка приобрел славу «либерального» архиерея. В 1905, будучи епископом Рижским, он созвал Епархиальный собор, на котором были приняты постановления о преобразованиях в церковной жизни: о допуске мирян к избранию клириков, об изменениях и сокращениях богослужения в латышских и эстонских приходах.
В 1913 году архиепископ Агафангел получил назначение в Ярославль, а в апреле 1917 года был возведен в сан митрополита Ярославского и Ростовского. Когда при новоизбранном патриархе Тихоне был образован Священный Синод, митрополит Агафангел был избран в его постоянные члены.
Жалоба Ленину
В период пребывания на ярославской кафедре, совпавший с Мировой войной, взгляды владыки претерпели существенные изменения. Митрополит Агафангелстал более консервативным, присоединился к монархическому движению. Он сблизился с семьей председателя ярославского отдела Союза русского народа И. Н. Кацаурова, стал помогать армии, организуя госпитали и направляя на фронт священников.
Некогда «либеральный» архиерей, ратовавший выборность священства, вскоре после большевистского переворота он увидел наглядные примеры того, к чему в российских условиях может привести «демократия на приходах». Так, в 1919 году священник села Никольско-Троицкое Тутаевского уезда Немиров овдовел и спустя два года вступил в гражданский брак, за что, в соответствии с церковными канонами, был митрополитом Агафангелом запрещен в священнослужении.
Немиров пренебрег запретом, собрал прихожан и убедил их, что в Священном Писании нигде не сказано, что вдовый священник не может жениться. Прихожане Никольско-Троицкого собрали сход и постановили — приступить Немирову к исполнению обязанностей священнослужителя.
Митрополит Агафангел через викарного епископа Вениамина пытался увещевать членов общины, разъясняя им суть церковных канонов, — тогда сторонники Немирова написали жалобу Ленину (!), в которой потребовали предать митрополита.
Также, ввиду своей невозможности прибыть в Москву, митрополит Агафангел благословил всем епархиям перейти на временное самоуправление: «Возлюбленные о Господе преосвященные архипастыри! Лишенные на время высшего руководства, вы управляйте теперь своими епархиями самостоятельно, сообразуясь с Писанием, священными канонами и обычным церковным правом, по совести и архиерейской присяге, впредь до восстановления высшей церковной власти окончательно решайте дела, по которым прежде испрашивали разрешения Святейшего Синода, а в сомнительных случаях обращайтесь к нашему смирению».
28 июня 1922 года митрополит Агафангел был заключён под домашний арест в Спасском монастыре Ярославля. Вопреки просьбам, митрополита не допускали в храм на богослужение. Каждый день у входа в келью владыки собирались десятки и сотни верующих с требованием выпустить владыку или хотя бы разрешить желающим взять у него благословение. Опасаясь народных волнений, 22 августа власти перевели митрополита Агафангела в одиночную камеру Ярославской тюрьмы.
«Он страдал совершенно напрасно…»
5 сентября 1922 года помощник уполномоченного Секретного отдела Ярославского ГПУ Куликов составил обвинительное заключение по делу митрополита Агафангела. Его обвиняли в написании воззвания, «в котором он объявляет себя преемником Патриарха Тихона, главой Российской Церкви и вместе с тем объявляет Высшее Церковное Управление властью незаконной и самочинной со всеми вытекающими отсюда последствиями». В дополнение к этому Куликов напомнил про историю с запрещением попа Немирова — как гласило обвинение, митрополит «проявил насилие над гражданской свободой совести… к гражданам Николо-Троицкой волости».
Обвинитель отмечал, что «благодаря старческому возрасту судебное наказание не может быть применено». «Принимая во внимание, — писал Куликов, -… что Агафангел пользуется громаднейшей популярностью, … дальнейшее его содержание под стражей является нецелесообразным, оставление же на свободе… грозит поводом к новому возрождению старой реакционной церкви и подавлению обновленческого в ней движения». Таким образом, обвинитель предлагал применить к митрополиту Агафангелу меру административного наказания и выслать его «в один из отдаленных монастырей, где бы он спокойно и без вреда для советской власти мог провести свои старческие дни».
Однако вместо монастыря осенью 1922 года 70-летний старец был заключен во внутреннюю тюрьму ГПУ в Москве. Узнав об этом, верующие Ярославля обратились к председателю ГПУ с ходатайством. «Усерднейше просим оказать нам великую милость, — писали они, — возможно скорее освободить из-под стражи томящегося в заключении… нашего старца -митрополита владыку Агафангела, о котором мы по чистой совести свидетельствуем, что он страдал совершенно напрасно, являясь лишь жертвою отвратительной злобы некоторой части духовенства». Ходатайство было оставлено без внимания.
25 ноября 1923 года владыку приговорили к трем годам ссылки. В 1923 — 1925 гг. он проживал в селе Колпашево Нарымского края. Владыке было запрещено совершать богослужения, однако большим утешением для него в годы ссылки была встреча с ссыльными иноками и священниками из Ярославля.
«Со стороны ОГПУ возражений не будет»
По окончании срока ссылки, в августе 1925 года, владыку не отпустили в Ярославль. Вплоть до весны 1926 года его незаконно содержали в тюрьме г. Перми. Все это время с владыкой «работал» Тучков…
«В это время секретный отдел ГПУ строил дальнейшие планы раскола Русской Православной Церкви. Была организована группа архиереев во главе с архиепископом Григорием (Яцковским), которая готовилась для захвата церковной власти после ареста митрополита Петра. Преследуя цель раскола и уничтожения Церкви, ГПУ отводило в этом замысле место и митрополиту Агафангелу. Предполагалось в нужный момент предложить ему как второму кандидату вступить на пост Патриаршего Местоблюстителя в соответствии с завещанием Патриарха Тихона, с тем, чтобы якобы спасти Православную Церковь от анархии и церковной разрухи, а на самом деле породить этим еще один раскол», — пишет игумен Дамаскин (Орловский).
Тучков задался целью расколоть «тихоновское» духовенство, устроив между различными архиереями «битву за местоблюстительство». С этой целью он льстил митрополиту Агафангелу и уговаривал его «взять власть в свои руки»: «Среди верующих растет смятение, — пересказывает речи Тучкова игумен Дамаскин, — Между тем советское правительство готово изменить свое отношение к Православной Церкви и легализовать церковное управление. Но в данный момент это невозможно, потому что власти не знают, с кем вести переговоры и кто стоит во главе управления Церковью.
Лично он, Тучков, не видит выхода из создавшегося положения, если не примет на себя обязанности Патриаршего Местоблюстителя митрополит Агафангел; митрополит — старейший архиерей Православной Церкви, он был назначен заместителем Патриарха еще в 1922 году, в конце концов, он обладает среди архиереев огромным авторитетом…. Тучков обещал, что если митрополит возьмет на себя обязанности Местоблюстителя и войдет в переговоры с правительством о легализации церковного управления, то со стороны ОГПУ возражений не будет. Тучков призывал митрополита к жертвенности — ради благоустроения Церкви».Введенный таким образом в заблуждение, 18 апреля 1926 года митрополит Агафангел составил в Перми воззвание, в котором объявил, что он вступает в права Патриаршего Местоблюстителя (на самом деле таковым на тот момент уже являлся митрополит Петр (Полянский).
Начались распри и столкновения между духовенством по всей России — повсюду вопрос о высшей церковной власти вызывал споры и прения. Довольный результатом, Тучков распорядился выпустить митрополита Агафангела из тюрьмы. 1 мая 1926 года владыка прибыл в Ярославль.
Епархия встретила митрополита Агафангела в состоянии раздробленности. Одни приходы признавали Патриаршим Местоблюстителем его, вторые — митрополита Петра, третьи — митрополита Сергия (Страгородского), которых, в свою очередь, также активно «обрабатывал» Тучков…
«Все эти события сильно расстроили здоровье владыки Агафангела, — пишет игумен Дамаскин (Орловский), — и, желая его поправить, он в середине июня уехал из Ярославля в деревню, неподалеку от Толги. Здесь он снял комнату. Сам хозяйствовал, колол дрова для печи, варил обед. В это время казалось, что все епархиальные и общецерковные дела отошли для него на задний план». Ради церковного мира, митрополит Агафангел уступил права Местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому), о чем 8 июня он уведомил гражданскую власть.
В декабре владыка вернулся в Ярославль. Он снял небольшую комнату в частном доме, которая одновременно служила ему и столовой, и спальней, и канцелярией. Здесь он принимал приходящих к нему по духовным делам священнослужителей и мирян. Состояние здоровья владыки стремительно ухудшалось. Незадолго до его кончины верующие выстроили митрополиту отдельный домик, где у него были три небольшие комнаты.
Тем временем план ГПУ по умножению путаницы в церковном управлении успешно приводился в жизнь. 29 октября 1926 года заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) был арестован. В управление Российской Православной Церковью вступил архиепископ Иосиф (Петровых), но 8 декабря 1926 года он издал распоряжение о передаче власти одному из трех назначенных им заместителей: архиепископам Екатеринбургскому Корнилию (Соболеву), Астраханскому Фаддею (Успенскому) и Угличскому Серафиму (Самойловичу).
Архиепископ Корнилий не смог приступить к своим обязанностям, так как находился в ссылке. Архиепископ Фаддей был задержан Тучковым на пути в Москву, и во временное управление Российской Православной Церковью вступил архиепископ Серафим. «Странное положение установилось в епархии. Митрополит Агафангел был правящим архиереем, а подчиненный ему викарий, архиепископ Серафим, был главой всей Российской Православной Церкви, — пишет игумен Дамаскин (Орловский), — Но митрополит не возражал. Он правил Ярославской епархией в тех условиях, в которые его поставил Господь, понимая, что при богоборчестве, принятом властями за официальную идеологию, многими расколами могли кончиться разномыслия архипастырей, пастырей и православных мирян».
Митрополит Сергий
Окончательный удар по церковному миру России нанесла печально известная «Декларация» митрополита Сергия (Страгородского). Митрополит Агафангел решительно отказался поддерживать про-советскую позицию митрополита Сергия. Позицию митрополита Агафангела разделили три его викария: архиепископ Угличский Серафим (Самойлович), временно управляющий Любимским викариатством бывший архпиепископ Пермский Варлаам (Ряшенцев) и епископ Ростовский Евгений (Кобранов), а также находившийся в Ростове Ленинградский митрополит Иосиф (Петровых). Они совместно составили и отправили митрополиту Сергию «акт отхода» — послание от 6 февраля 1928 года.
Митрополит Агафангел и митрополит Сергий неоднократно переписывались, спорили о проблемах церковного управления, однако к компромиссу так и не пришли.
В середине сентября 1928 года владыка Агафангел слег в постель. 9 октября он причащался уже только святой Кровью, так как к этому времени никакой пищи принимать не мог. После причастия ему стало значительно лучше. Улучшение было и на следующий день, так что у окружающих появилась надежда на его выздоровление. Однако владыка чувствовал, что приближается конец его земной жизни, и отдавал последние распоряжения.
«Предчувствуя близость смерти, владыка просил протоиерея Димитрия Смирнова съездить к заместителю Местоблюстителя митрополиту Сергию, попросить у него церковного мира и сказать, что он, конечно же, находится в его подчинении, а если что не так было, то просит его простить, — сообщает игумен Дамаскин (Орловский), — Отец Димитрий собрался не сразу, и владыка вынужден был торопить и просить, чтобы тот не откладывал поездку и перед митрополитом Сергием подчеркнул, что он желает совершенно с ним примириться; одновременно он наказывал о. Димитрию, что когда митрополит Сергий пришлет после его смерти архиерея для управления епархией, то обязательно бы его приняли. Отец Димитрий съездил и все передал…»
16 октября 1928 года митрополит Агафангел скончался. Проститься с архипастырем пришли многие тысячи верующих. Владыка был похоронен в склепе Леонтьевской церкви г. Ярославля.
В 1931 году Леонтьевская церковь была передана в пользование общине обновленцев. Однако ввиду ее немногочисленности (около 30 человек) община оказалась не в состоянии нести все необходимые расходы по содержанию церковного здания, и 7 декабря 1940 г. исполком Ярославского Горсовета упразднил Леонтьевскую религиозную общину. Храм превратили в склад, а могилу святителя — в мусорную яму.
(67)