Пре­по­доб­ный Тит был свя­щен­но­и­нок Ки­ев­ско­го Пе­чер­ско­го мо­на­сты­ря, из­вест­ный сво­им чрез­вы­чай­но ми­ро­лю­би­вым ко всем от­но­ше­ни­ем. Осо­бен­но по­лю­бил Тит ми­ро­лю­бие бла­го­да­ря сле­ду­ю­щим об­сто­я­тель­ствам. У преп. Ти­та был друг чер­но­ри­зец Ева­грий, по са­ну диа­кон. Все ди­ви­лись ис­крен­ней друж­бе и люб­ви, су­ще­ство­вав­шей меж­ду ни­ми. Но нена­ви­дя­щий вся­кое доб­ро диа­вол ре­шил по­се­ять меж­ду ни­ми се­мя враж­ды. В сво­ем за­мыс­ле он успел: Тит и Ева­грий так воз­не­на­ви­де­ли друг дру­га, что не хо­те­ли смот­реть один на дру­го­го и вся­че­ски ста­ра­лись из­бе­гать встре­чи меж­ду со­бою. Ко­гда они вме­сте слу­жи­ли в церк­ви, то у них не бы­ло со­гла­сия да­же здесь, при бо­го­слу­же­нии: ес­ли один ка­дил пе­ред ико­ною, то дру­гой убе­гал от каж­де­ния; ес­ли же один не от­хо­дил от об­ра­за, то дру­гой про­хо­дил ми­мо, не по­ка­див. Их нена­висть бы­ла столь силь­на, что они име­ли дерз­но­ве­ние да­же при­ча­щать­ся Св. Та­ин, не при­ми­рив­шись друг с дру­гом, не ис­про­сив про­ще­ния друг у дру­га. Бра­тия оби­те­ли, ви­дя та­кую их силь­ную нена­висть и по­ни­мая, что эта враж­да гу­би­тель­на для их спа­се­ния, мно­го раз при­ни­ма­лась их ми­рить, но они и слы­шать об этом не хо­те­ли. И вот, по Бо­жье­му смот­ре­нию, пре­сви­тер Тит се­рьез­но за­бо­лел. Ду­мая, что на­стал час отой­ти ему в иной мир, Тит на­чал горь­ко пла­кать о сво­ем пре­гре­ше­нии и за­тем по­слал ска­зать диа­ко­ну Ева­грию сле­ду­ю­щее: «Про­сти ме­ня, брат, ра­ди Гос­по­да за то, что я оскор­бил те­бя гне­вом сво­им». Ева­грий, од­на­ко, не толь­ко не про­стил Ти­та, но и стал же­сто­ко бра­нить его. Бра­тия, уви­дев, что пре­сви­тер Тит уже уми­ра­ет, ре­ши­ла на­силь­но при­ве­сти Ева­грия к уми­ра­ю­ще­му, чтобы при­ми­рить его с ним. Ко­гда Ева­грия при­ве­ли к Ти­ту, то по­след­ний упал к но­гам сво­е­го преж­не­го вра­га и ска­зал со сле­за­ми:

– Про­сти ме­ня, брат!

Но Ева­грий от­вра­тил­ся от него и пред все­ми про­из­нес та­кие сло­ва:

– Не хо­чу при­ми­рять­ся с ним ни в сем ве­ке, ни в бу­ду­щем.

Ска­зав эти бес­че­ло­веч­ные сло­ва, Ева­грий вы­рвал­ся из рук бра­тии и тут же упал. Его хо­те­ли под­нять, но он был уже мертв. Ему не мог­ли ни сло­жить рук, ни со­мкнуть уст, ни за­крыть очей; слов­но он умер уже дав­но. В то же вре­мя преп. Тит встал с по­сте­ли со­вер­шен­но здо­ро­вым. Ко­гда его спро­си­ли, что с ним бы­ло за вре­мя бо­лез­ни, он от­ве­чал:

– Во вре­мя бо­лез­ни я, еще одер­жи­мый гне­вом, ви­дел, как Ан­ге­лы от­сту­пи­ли от ме­ня. Они горь­ко ры­да­ли о ги­бе­ли мо­ей ду­ши, а бе­сы ра­до­ва­лись, что я имею гнев на сво­е­го бра­та. По­се­му-то я и на­чал про­сить вас, чтобы вы по­шли и ис­про­си­ли мне у диа­ко­на Ева­грия про­ще­ние. Ко­гда вы при­ве­ли его ко мне и я по­кло­нил­ся ему, а он от­вер­нул­ся от ме­ня, то я уви­дел, что некий неми­ло­сти­вый Ан­гел пла­мен­ным ко­пьем уда­рил Ева­грия, и тот упал без­ды­хан­ный. Тот же Ан­гел за­тем по­дал мне ру­ку, под­нял ме­ня, и я встал со­вер­шен­но здо­ров.

Бра­тия, услы­шав­ши та­кой рас­сказ из уст преп. Ти­та, в ужа­се по­вто­ря­ла сло­ва: «Оста­ви­те, и оста­вит­ся вам, яко всяк гне­вай­ся на бра­та всуе по­ви­нен есть су­ду» (Мф.5:22). Мно­го пла­ка­ли так­же ино­ки о по­гиб­шем бра­те Ева­грии. По­сле та­ко­го вра­зум­ле­ния со сто­ро­ны Про­мыс­ла Бо­жия ино­ки Пе­чер­ской оби­те­ли ста­ли блю­стись гне­ва про­щая друг дру­гу вся­кое сло­во обид­ное, па­мя­туя сло­ва Еф­ре­ма Си­ри­на: «Ес­ли ко­му слу­чит­ся уме­реть во враж­де, то та­ко­во­го ожи­да­ет неумо­ли­мый суд».

В осо­бен­но­сти же силь­но по­дей­ство­вал этот пе­чаль­ный слу­чай на са­мо­го пре­сви­те­ра Ти­та. Ви­дя, как за при­ми­ре­ние с бра­том сво­им он по­лу­чил не толь­ко про­ще­ние гре­ха сво­е­го, но и те­лес­ное здра­вие, он бо­лее уже не ду­мал гне­вать­ся на ко­го-ни­будь, но усво­ил се­бе по­сто­ян­ную лю­бовь к бра­тии. Преп. Тит по­сле это­го все­гда пом­нил сло­ва Пи­са­ния: «Солн­це да не зай­дет во гне­ве тво­ем. Преж­де же всех друг ко дру­гу лю­бовь при­леж­ну имей­те, зане лю­бовь по­кры­ва­ет мно­же­ство гре­хов» (1Пет.4:7-8). Он стя­жал се­бе та­кое ми­ро­лю­бие, что на нем ис­тин­но ис­пол­ни­лось из­ре­че­ние апо­сто­ла: «Несть цар­ствие Бо­жие пи­ща или пи­тие, но прав­да и мир» (Рим.14:17). По­се­му и на небе­си преп. Тит спо­до­бил­ся по­лу­чить успо­ко­е­ние, ко­то­рое обе­щал Бог лю­бя­щим Его и хра­ня­щим Его за­по­ве­ди. Свя­тые мо­щи его по­чи­ва­ют в од­ной из Ки­ев­ских пе­щер. Скон­чал­ся преп. Тит око­ло 1190 г.

(11)

Свя­ти­тель Пор­фи­рий, ар­хи­епи­скоп Газ­ский, ро­дил­ся око­ло 346 го­да в Фес­са­ло­ни­ках, в Ма­ке­до­нии. Ро­ди­те­ли его бы­ли людь­ми со­сто­я­тель­ны­ми, и это поз­во­ли­ло свя­ти­те­лю Пор­фи­рию по­лу­чить хо­ро­шее об­ра­зо­ва­ние. Имея склон­ность к ино­че­ской жиз­ни, в два­дцать пять лет он оста­вил ро­ди­ну и от­пра­вил­ся в Еги­пет, где под­ви­зал­ся на го­ре Нит­рий­ской под ру­ко­вод­ством пре­по­доб­но­го Ма­ка­рия Ве­ли­ко­го (па­мять 19 ян­ва­ря). Там он встре­тил­ся с бла­жен­ным Иеро­ни­мом, по­се­щав­шим в то вре­мя еги­пет­ские мо­на­сты­ри, и вме­сте с ним от­пра­вил­ся в Иеру­са­лим на по­кло­не­ние свя­тым ме­стам и Жи­во­тво­ря­ще­му Кре­сту Гос­под­ню (па­мять 14 сен­тяб­ря), по­сле че­го по­се­лил­ся в пу­стыне Иор­дан­ской для мо­лит­вен­но­го и пост­ни­че­ско­го по­дви­га. Там свя­той Пор­фи­рий впал в тяж­кий недуг. Для ис­це­ле­ния он ре­шил ид­ти к свя­тым ме­стам Иеру­са­ли­ма. Од­на­жды, ко­гда он в пол­ном рас­слаб­ле­нии и за­бы­тьи ле­жал у под­но­жия Гол­го­фы, Гос­подь по­се­тил Сво­е­го ра­ба в спа­си­тель­ном сно­ви­де­нии. Свя­той Пор­фи­рий уви­дел Иису­са Хри­ста, со­шед­ше­го с Кре­ста и об­ра­тив­ше­го­ся к нему со сло­ва­ми: «При­и­ми это Дре­во и хра­ни его». Проснув­шись, он по­чув­ство­вал се­бя здо­ро­вым. Сло­ва Спа­си­те­ля вско­ре ис­пол­ни­лись: пат­ри­арх Иеру­са­лим­ский по­свя­тил свя­то­го Пор­фи­рия в пре­сви­тер­ский сан и по­ста­вил хра­ни­те­лем Чест­но­го Дре­ва Кре­ста Гос­под­ня. В то вре­мя свя­той Пор­фи­рий по­лу­чил свою часть ро­ди­тель­ско­го на­след­ства – 4 ты­ся­чи зо­ло­тых монет. Все их он раз­дал нуж­да­ю­щим­ся и на укра­ше­ние хра­мов Бо­жи­их.

В 395 го­ду скон­чал­ся епи­скоп го­ро­да Га­зы (в Па­ле­стине). Мест­ные хри­сти­ане от­пра­ви­лись в Ке­са­рию к мит­ро­по­ли­ту Иоан­ну с прось­бой по­ста­вить им но­во­го епи­ско­па, ко­то­рый мог бы про­ти­во­дей­ство­вать языч­ни­кам, пре­об­ла­дав­шим в их го­ро­де и при­тес­няв­шим хри­сти­ан. Гос­подь вну­шил мит­ро­по­ли­ту при­звать иеру­са­лим­ско­го пре­сви­те­ра Пор­фи­рия. Со стра­хом и тре­пе­том при­нял по­движ­ник свя­ти­тель­ский сан, со сле­за­ми по­кло­нил­ся Жи­во­тво­ря­ще­му Дре­ву и от­пра­вил­ся для ис­пол­не­ния но­во­го по­слу­ша­ния.

В Га­зе он об­на­ру­жил все­го три хри­сти­ан­ские церк­ви, а язы­че­ских ка­пищ и идо­лов – ве­ли­кое мно­же­ство. В то вре­мя слу­чи­лось без­до­ж­дие и ве­ли­кая за­су­ха. Жре­цы при­но­си­ли жерт­вы идо­лам, но бед­ствие не пре­кра­ща­лось. Свя­ти­тель Пор­фи­рий на­зна­чил для всех хри­сти­ан пост, со­вер­шил все­нощ­ное бде­ние и обо­шел с крест­ным хо­дом весь го­род. Сра­зу же небо по­кры­лось ту­ча­ми, за­гре­мел гром и про­лил­ся обиль­ный дождь. Ви­дя та­кое чу­до, мно­гие языч­ни­ки вос­кли­ца­ли: «Один Хри­стос есть Бог Ис­тин­ный!» По­сле это­го со­бы­тия к Церк­ви при­со­еди­ни­лись, при­няв Свя­тое Кре­ще­ние, 127 муж­чин, 35 жен­щин и 14 де­тей, а вско­ре и еще 110 че­ло­век.

Од­на­ко языч­ни­ки по-преж­не­му при­тес­ня­ли хри­сти­ан, устра­ня­ли их от об­ще­ствен­ных долж­но­стей, обре­ме­ня­ли на­ло­га­ми. Свя­ти­тель Пор­фи­рий и мит­ро­по­лит Ке­са­рии Иоанн от­пра­ви­лись в Кон­стан­ти­но­поль, чтобы про­сить за­щи­ты у им­пе­ра­то­ра. Их при­нял свя­ти­тель Иоанн Зла­то­уст (па­мять 14 сен­тяб­ря, 27, 30 ян­ва­ря) и ока­зал дей­ствен­ную по­мощь.

Свя­ти­те­ли Иоанн и Пор­фи­рий бы­ли пред­став­ле­ны им­пе­ра­три­це Ев­док­сии, ко­то­рая в то вре­мя жда­ла ре­бен­ка. «По­тру­дись за нас, – ска­за­ли епи­ско­пы им­пе­ра­три­це, – и Гос­подь по­шлет те­бе сы­на, ко­то­рый во­ца­рит­ся при тво­ей жиз­ни». Ев­док­сия очень же­ла­ла иметь сы­на, ибо преж­де у нее рож­да­лись до­че­ри. И дей­стви­тель­но, в им­пе­ра­тор­ском се­мей­стве по мо­лит­ве свя­ти­те­лей ро­дил­ся на­след­ник. В 401 го­ду по­сле­до­вал указ им­пе­ра­то­ра о раз­ру­ше­нии в Га­зе идоль­ских ка­пищ и предо­став­ле­нии хри­сти­а­нам при­ви­ле­гий. Кро­ме то­го, им­пе­ра­три­ца да­ла свя­ти­те­лям сред­ства на по­стро­е­ние но­во­го хра­ма, ко­то­рый был по­стро­ен в Га­зе на ме­сте са­мо­го глав­но­го ка­пи­ща.

Свя­ти­тель Пор­фи­рий к кон­цу жиз­ни пол­но­стью утвер­дил хри­сти­ан­ство в Га­зе и со­вер­шен­но огра­дил свою паст­ву от при­тес­не­ний языч­ни­ков. По мо­лит­вам свя­ти­те­ля со­вер­ша­лись мно­го­чис­лен­ные чу­де­са и ис­це­ле­ния. В те­че­ние 25 лет на­став­лял ар­хи­пас­тырь сло­вес­ное ста­до и пре­ста­вил­ся в пре­клон­ном воз­расте, в 420 го­ду.

(6)

Ро­ди­лась бла­жен­ная Мат­ро­на (Мат­ро­на Ди­мит­ри­ев­на Ни­ко­но­ва) в 1881 го­ду в се­ле Се­би­но Епи­фан­ско­го уез­да (ныне Ки­мов­ско­го рай­о­на) Туль­ской гу­бер­нии. Се­ло это рас­по­ло­же­но ки­ло­мет­рах в два­дца­ти от зна­ме­ни­то­го Ку­ли­ко­ва по­ля. Ро­ди­те­ли ее — Ди­мит­рий и На­та­лия, кре­стьяне — бы­ли людь­ми бла­го­че­сти­вы­ми, чест­но тру­ди­лись, жи­ли бед­но. В се­мье бы­ло чет­ве­ро де­тей: двое бра­тьев — Иван и Ми­ха­ил, и две сест­ры — Ма­рия и Мат­ро­на. Мат­ро­на бы­ла млад­шей. Ко­гда она ро­ди­лась, ро­ди­те­ли ее бы­ли уже немо­ло­ды.

Мать Мат­ро­ны ре­ши­ла от­дать бу­ду­ще­го ре­бен­ка в при­ют кня­зя Го­ли­ци­на в со­сед­нее се­ло Бу­чал­ки, но уви­де­ла ве­щий сон. Еще не ро­див­ша­я­ся дочь яви­лась На­та­лии во сне в ви­де бе­лой пти­цы с че­ло­ве­че­ским ли­цом и за­кры­ты­ми гла­за­ми и се­ла ей на пра­вую ру­ку. При­няв сон за зна­ме­ние, бо­го­бо­яз­нен­ная жен­щи­на от­ка­за­лась от мыс­ли от­дать ре­бен­ка в при­ют. Дочь ро­ди­лась сле­пой, но мать лю­би­ла свое «ди­тя несчаст­ное».

Свя­щен­ное Пи­са­ние сви­де­тель­ству­ет, что Все­ве­ду­щий Бог ино­гда предъ­из­би­ра­ет Се­бе слу­жи­те­лей еще до их рож­де­ния. Так, Гос­подь го­во­рит свя­то­му про­ро­ку Иере­мии: «Преж­де неже­ли Я об­ра­зо­вал те­бя во чре­ве, Я по­знал те­бя, и преж­де неже­ли ты вы­шел из утро­бы, Я освя­тил те­бя» (Иер.1:5). Гос­подь, из­брав Мат­ро­ну для осо­бо­го слу­же­ния, с са­мо­го на­ча­ла воз­ло­жил на нее тя­же­лый крест, ко­то­рый она с по­кор­но­стью и тер­пе­ни­ем нес­ла всю жизнь.

При кре­ще­нии де­воч­ка бы­ла на­зва­на Мат­ро­ной в честь пре­по­доб­ной Мат­ро­ны Кон­стан­ти­но­поль­ской, гре­че­ской по­движ­ни­цы 5 ве­ка, па­мять ко­то­рой празд­ну­ет­ся 9 (22) но­яб­ря.

О бо­го­из­бран­но­сти де­воч­ки сви­де­тель­ство­ва­ло то, что при кре­ще­нии, ко­гда свя­щен­ник опу­стил ди­тя в ку­пель, при­сут­ству­ю­щие уви­де­ли над мла­ден­цем столб бла­го­уха­ю­ще­го лег­ко­го ды­ма. Об этом по­ве­дал род­ствен­ник бла­жен­ной Па­вел Ива­но­вич Про­хо­ров, при­сут­ство­вав­ший при кре­ще­нии. Свя­щен­ник, отец Ва­си­лий, ко­то­ро­го при­хо­жане по­чи­та­ли как пра­вед­ни­ка и бла­жен­но­го, был неска­зан­но удив­лен: «Я мно­го кре­стил, но та­кое ви­жу в пер­вый раз, и этот мла­де­нец бу­дет свят». Еще отец Ва­си­лий ска­зал На­та­лии: «Ес­ли де­воч­ка что-то по­про­сит, вы обя­за­тель­но об­ра­ти­тесь пря­мо ко мне, иди­те и го­во­ри­те пря­мо, что нуж­но».

Он до­ба­вил, что Мат­ро­на встанет на его ме­сто и пред­ска­жет да­же его кон­чи­ну. Так впо­след­ствии и по­лу­чи­лось. Од­на­жды но­чью Мат­ро­нуш­ка вдруг ска­за­ла ма­те­ри, что отец Ва­си­лий умер. Удив­лен­ные и ис­пу­ган­ные ро­ди­те­ли по­бе­жа­ли в дом свя­щен­ни­ка. Ко­гда они при­шли, то ока­за­лось, что он дей­стви­тель­но толь­ко что скон­чал­ся.

Рас­ска­зы­ва­ют и о внеш­нем, те­лес­ном зна­ке бо­го­из­бран­но­сти мла­ден­ца — на гру­ди де­воч­ки бы­ла вы­пук­лость в фор­ме кре­ста, неру­ко­твор­ный на­тель­ный кре­стик. Поз­же, ко­гда ей бы­ло уже лет шесть мать как-то ста­ла ру­гать ее: «За­чем ты кре­стик с се­бя сни­ма­ешь?» «Ма­моч­ка, у ме­ня свой кре­стик на гру­ди», — от­ве­ча­ла де­воч­ка. «Ми­лая доч­ка, — опом­ни­лась На­та­лия, — про­сти ме­ня! А я-то все те­бя ру­гаю…»

По­дру­га На­та­лии поз­же рас­ска­зы­ва­ла, что, ко­гда Мат­ро­на бы­ла еще мла­ден­цем, мать жа­ло­ва­лась: «Что мне де­лать? Дев­ка грудь не бе­рет в сре­ду и пят­ни­цу, спит в эти дни сут­ка­ми, раз­бу­дить ее невоз­мож­но».

Мат­ро­на бы­ла не про­сто сле­пая, у нее со­всем не бы­ло глаз. Глаз­ные впа­ди­ны за­кры­ва­лись плот­но со­мкну­ты­ми ве­ка­ми, как у той бе­лой пти­цы, что ви­де­ла ее мать во сне. Но Гос­подь дал ей ду­хов­ное зре­ние. Еще в мла­ден­че­стве по но­чам, ко­гда ро­ди­те­ли спа­ли, она про­би­ра­лась в свя­той угол, ка­ким-то непо­сти­жи­мым об­ра­зом сни­ма­ла с пол­ки ико­ны, кла­ла их на стол и в ноч­ной ти­шине иг­ра­ла с ни­ми.

Мат­ро­нуш­ку ча­сто драз­ни­ли де­ти, да­же из­де­ва­лись над нею: де­воч­ки сте­га­ли кра­пи­вой, зная, что она не уви­дит, кто имен­но ее оби­жа­ет. Они са­жа­ли ее в яму и с лю­бо­пыт­ством на­блю­да­ли, как она на ощупь вы­би­ра­лась от­ту­да и бре­ла до­мой. По­это­му она ра­но пе­ре­ста­ла иг­рать с детьми и по­чти все­гда си­де­ла до­ма.

С се­ми-вось­ми­лет­не­го воз­рас­та у Мат­ро­нуш­ки от­крыл­ся дар пред­ска­за­ния и ис­це­ле­ния боль­ных.

Дом Ни­ко­но­вых на­хо­дил­ся по­бли­зо­сти от церк­ви Успе­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри. Храм кра­си­вый, один на семь-во­семь окрест­ных де­ре­вень.

Читать далее →

(34)

Во Имя Отца и Сына и Святого Духа!

Истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому (Ин.1:51).

В воскресном евангельском чтении мы слышали слова Господа Иисуса Христа об отверстом небе. Кто из нас не пожелал бы войти в него! Для того мы и созданы, чтобы наследовать Царство Небесное; к тому мы и призваны, чтоб заполнять те опустевшие места, откуда пали злые ангелы; для того и небо отверсто, чтобы входить в него.

Но как мы можем входить в отверстое для нас небо, не имея крыльев, чтобы взлетать в высоту небесную? Мы ведь не Ангелы, но люди, обремененные тяжестью тел. Да и Ангелы, хоть и крылья имеют, но, согласно нынешнему чтению из Святого Евангелия, не взлетают на небо, а восходят: будете видеть и Ангелов Божиих восходящих…, а не взлетающих.

Этот евангельский образ указывает христианам на два условия праведной жизни – созерцание как богомыслие и деятельность как трудолюбие. Богомыслие – это крылья ангельские, трудолюбие – путь восхождения. Недостаточно для нас на крыльях богомыслия взлетать ввысь, подобает и ногами трудолюбия восходить. Ведь и Ангелы восходили, чтобы всякий желающий мог с земли взойти в отверстое небо. Слава Богу, что отверсто для нас небо, только да не ленимся сами входить в него.

Отныне, – сказано, – будете видеть небо отверстым. Что значит отныне? Это значит, с этой Святой Четыредесятницы как времени особого воздержания и молитвы. Воздержание называют основанием всех добродетелей. Воздержание в пище да будет одним основанием духовной лестницы, покаяние же да будет другим основанием этой лестницы – как пост от злых дел. Это два бруса, между которыми крепятся ступени добродетелей.

Зачем надо воздерживаться в пище? Известно, что пост иссушает наше тело, ослабляет в нас плотские вожделения, греховные страсти, тем самым укрощает всю вражескую силу, ратующую против нас. Поститься в пище надо именно для того, чтобы, иссушив в себе болото плотских вожделений, одолеть и победить силу и крепость диавола, воюющего с нами в первую очередь через наше собственное тело.

Зачем надо воздерживаться от злых дел? Подобает знать, что у злых дел два вида: одни совершаются от немощи, например от плотского сладострастия. Другие же злые дела совершаются от некоторой особенной злобы, как-то: грех зависти, убийства, грех грабежа и лихоимства, грех поедания и истребления ближнего; и это есть злейшие грехи, тяжелейшие первых. Ибо грехи плотского сладострастия – это грехи немощи человеческой, которые воздержанием в пище укрощаются; грехи же, совершаемые по злобе, суть грехи вражды сатанинской.

Истинный пост есть отчуждение от зол, воздержание языка, отложение ярости, лжи и клятвопреступлений. Без этого духовного поста первый пост не принесет пользы. Молитва, милостыня, милосердие, дружелюбие, боголюбие, смирение, чистота, целомудрие и иные подобные этим добрые свойства и дела, а также внимательное соблюдение всех заповедей Божиих – все это суть ступени лестницы, ведущей на небо.

Великий проповедник покаяния Иоанн Креститель взывал в пустыне Иудейской, обращаясь к приходящему народу: Покайтесь… сотворите же достойный плод покаяния (Мф.3:2,8). Что значит достойный плод покаяния?

Как объясняют толкователи, труд покаяния только тогда удовлетворителен, когда уравнивается по тяжести с каким-либо содеянным большим грехом; и сколько человек поработал прежде греху, столько же он должен поработать Богу. По словам апостола: Как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые (Рим.6:19). А святой Григорий называет человека деревом, от плода познаваемым, говоря, что по плодам, а не по листьям или по корням покаяние узнается. Ведь и Господь проклял дерево, имеющее листья, но бесплодное. Человек, сокрушаясь о содеянных грехах, обретает корень покаяния – помысел и намерение исповедать грехи; листья – это осуществление исповедания Богу грехов перед духовным отцом и обещание исправиться; плоды же – исполнение обещанных трудов. Достойные плоды покаяния те, которые сравниваются трудами своими с качеством и количеством содеянных прежде грехов. Неправедно покаяние того христианина, который некоторым кратким и легким ограничением потребностей своего тела хочет очиститься от долгих и тяжелых смертных грехов.

О, грешный человек, живущий без покаяния в грехах своих, словно в грязи болотной валяющийся, покаяние же свое на будущее время, на старость отлагающий! Если вскоре не покаешься, поверь Ангелу Божию, поклявшемуся, что времени уже не будет (Откр.10:6). Внезапно нападет на тебя смертельная болезнь: захочешь покаяться, а времени уже не будет. Внезапно нападет казнь Божия: захочешь исправиться, а времени уже не будет. Попадешь в руки врагов видимых и невидимых: захочешь поплакать о грехах, а времени уже не будет. Внезапно придет последний час жизни твоей, станут пред лицом твоим грехи: захочешь ты тогда и самое тяжелое принять на себя покаяние, но времени уже не будет. Теперь, теперь, не откладывая, пока есть у тебя время для покаяния, подумай о грехах своих, покайся по-настоящему, а потом времени уже не будет. Аминь.

(8)

Некта́рий Эги́нский — епископ Александрийской православной церкви, митрополит Пентапольский. Автор православного гимна Пресвятой Богородице «Агни Парфене». Прославлен в лике святителей в 1961 году. Один из самых почитаемых в Греции святых.

Бесчисленны чудеса, сотворенные св. Нектарием и не прекращающиеся с момента его успения. Для одного только перечисления их нам не хватило бы ни времени, ни бумаги. И все же мы расскажем о нескольких из них — из числа давних и недавних.

* * *

Читать далее →

(510)

Пре­по­доб­ный Фе­о­дор Са­нак­сар­ский (в ми­ру дво­ря­нин Иван Иг­на­тье­вич Уша­ков) ро­дил­ся в 1718 го­ду в сель­це Бур­на­ко­во Ро­ма­нов­ско­го уез­да Яро­слав­ской про­вин­ции. Ро­ди­те­ли опре­де­ли­ли юно­шу на во­ин­скую служ­бу в гвар­дей­ский Пре­об­ра­жен­ский полк в Санкт-Пе­тер­бур­ге, где вско­ре он был про­из­ве­ден в сер­жан­ты. Во вре­мя обыч­но­го шум­но­го со­бра­ния гвар­дей­цев, в са­мый раз­гар ве­се­лья, один из юно­шей вне­зап­но упал за­мерт­во. Уви­дев умер­ше­го без по­ка­я­ния то­ва­ри­ща, Иоанн осо­знал непроч­ность мир­ско­го сча­стья. По­сле это­го, бу­дучи два­дца­ти лет от­ро­ду, Иван Уша­ков оста­вил бле­стя­щую сто­лич­ную жизнь гвар­дей­ско­го офи­це­ра и из­брал сте­зю от­шель­ни­ка. Бо­лее трех лет он в оди­но­че­стве под­ви­зал­ся в лес­ной ча­ще на бе­ре­гах Дви­ны, а за­тем в Пло­щан­ской пу­сты­ни Ор­лов­ской гу­бер­нии, в от­да­лен­ной лес­ной ке­ллии. Как не име­ю­щий пас­пор­та, Иоанн был взят сыск­ной ко­ман­дой и до­став­лен в Санкт-Пе­тер­бург. Шесть лет тяж­ких ис­пы­та­ний, ли­ше­ний и скор­бей из­ме­ни­ли его неузна­ва­е­мо. Он был сух и бле­ден ли­цом, одет во вла­ся­ни­цу, под­по­я­сан про­стым рем­нем. Но осо­бен­но по­ра­жа­ла всех ле­жа­щая на нем пе­чать глу­бо­ко­го сми­ре­ния. «Не вме­няю те­бе по­бе­га в про­сту­пок и жа­лую преж­ним чи­ном», – ска­за­ла им­пе­ра­три­ца Ели­за­ве­та Пет­ров­на. На это он от­ве­тил сми­рен­ной прось­бой – дать уме­реть мо­на­хом. По­сле трех­лет­не­го по­слуш­ни­че­ско­го ис­ку­са в Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ре 13 ав­гу­ста 1748 го­да трид­ца­ти­лет­ний Иоанн Уша­ков был по­стри­жен в мо­на­хи с име­нем Фе­о­дор.

Пре­по­доб­ный все­гда же­лал под­ви­зать­ся в Са­ров­ской оби­те­ли и в 1757 го­ду вы­ехал из Санкт-Пе­тер­бур­га. С ним вы­еха­ли неко­то­рые уче­ни­ки и уче­ни­цы. Ста­рец по­ме­стил уче­ниц в Ар­за­мас­ском де­ви­чьем Ни­коль­ском мо­на­сты­ре, а сам с уче­ни­ка­ми по­се­лил­ся в Са­ров­ской пу­сты­ни. Вско­ре уче­ни­цы пре­по­доб­но­го пе­ре­ве­де­ны бы­ли в Алек­се­ев­скую об­щи­ну, где жи­ли в стро­гом сле­до­ва­нии уста­ву, дан­но­му стар­цем.

Про­жив в Са­ров­ской пу­сты­ни два го­да, отец Фе­о­дор возы­мел на­ме­ре­ние воз­об­но­вить обед­нев­шую Са­нак­сар­скую оби­тель, на­хо­дя­щу­ю­ся в трех вер­стах от уезд­но­го го­ро­да Тем­ни­ко­ва, на ле­вом бе­ре­гу ре­ки Мок­ши. К при­ез­ду от­ца Фе­о­до­ра един­ствен­ная цер­ковь оби­те­ли бы­ла вет­ха и бед­на, де­ре­вян­ные ке­ллии и огра­да по­чти раз­ва­ли­лись, кров­ли сгни­ли. В стро­и­тель­стве от­цу Фе­о­до­ру по­мо­га­ли сред­ства­ми бла­го­тво­ри­те­ли, по­чи­тав­шие его за доб­ро­де­тель­ную жизнь в Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ре. Прео­свя­щен­ный Па­хо­мий, епи­скоп Там­бов­ский, при­звал к се­бе пре­по­доб­но­го и умо­лял его быть в Са­нак­са­ре на­сто­я­те­лем, при­няв свя­щен­ство. Ста­рец по сми­ре­нию от­ка­зы­вал­ся от хи­ро­то­нии, но, убеж­ден­ный епи­ско­пом, 13 де­каб­ря 1762 го­да был ру­ко­по­ло­жен в иеро­мо­на­ха. На­сто­я­те­лем пре­по­доб­ный Фе­о­дор был твер­дым и стро­гим. На бо­го­слу­же­ния по­свя­ща­лось в сут­ки ча­сов де­вять, а в вос­крес­ные и по­ли­е­лей­ные дни – де­сять и бо­лее то­го; при все­нощ­ном бде­нии до две­на­дца­ти. В церк­ви он тре­бо­вал раз­дель­но­го неспеш­но­го чте­ния. Ста­рец за­вел в оби­те­ли лич­ное ру­ко­во­ди­тель­ство бра­тии и пол­ное от­кро­ве­ние по­мыс­лов. Днем или но­чью вся­кий мог ид­ти к на­сто­я­те­лю. При вы­хо­де от стар­ца чув­ство­ва­лась на ду­ше сво­бо­да и ти­ши­на.

Пи­ща в оби­те­ли бы­ла са­мая гру­бая. На мо­на­стыр­ские по­слу­ша­ния вы­хо­ди­ли все, во гла­ве с на­сто­я­те­лем. Из­бе­гая по­во­дов тще­сла­вия, он не по­стил­ся бо­лее, чем бы­ло уста­нов­ле­но, и на брат­ской тра­пе­зе пи­тал­ся на­равне со все­ми, бе­ря все­го по­не­мно­гу.

Ко­гда бы­ли вы­ры­ты рвы в ос­но­ва­нии ка­мен­ной двух­этаж­ной церк­ви, во вре­мя мо­леб­на при­ле­тел рой пчел и сел на гор­нем ме­сте бу­ду­ще­го ал­та­ря, про­об­ра­зуя обиль­ную бла­го­дать в оби­те­ли и мно­же­ство мо­на­хов в ней. С тех пор от при­ле­тев­ше­го роя в оби­те­ли по­ве­лись пче­лы.

Но стар­ца вновь жда­ло тя­же­лое ис­пы­та­ние. По лож­но­му до­но­су тем­ни­ков­ско­го во­е­во­ды Нее­ло­ва ста­рец в 1774 го­ду был со­слан в Со­ло­вец­кий мо­на­стырь. Для до­про­сов отец Фе­о­дор был вы­зван в Во­ро­неж, а от­ту­да за­ехал в За­дон­ский мо­на­стырь к пре­бы­ва­ю­ще­му там на по­кое свя­ти­те­лю Ти­хо­ну. Он при­нял от­ца Фе­о­до­ра с ве­ли­кой лю­бо­вью; три дня про­дол­жа­лась меж­ду ни­ми ду­хов­ная бе­се­да. При отъ­ез­де свя­ти­тель Ти­хон про­во­жал от­ца Фе­о­до­ра через весь мо­на­стырь, низ­ко кла­ня­ясь на­по­сле­док. В Со­ло­вец­ком мо­на­сты­ре ста­рец про­жил де­вять лет в стро­гом за­клю­че­нии, нуж­да­ясь в са­мом необ­хо­ди­мом и ис­пы­ты­вая стра­да­ния от хо­ло­да и силь­но­го уга­ра. Не раз его ед­ва жи­во­го вы­но­си­ли из кел­лии и от­ти­ра­ли сне­гом. Но и в ме­сте за­клю­че­ния бра­тия Са­нак­сар­ской оби­те­ли и сест­ры Алек­се­ев­ской об­щи­ны не остав­ля­ли сво­е­го лю­би­мо­го на­став­ни­ка, ока­зы­вая ма­те­ри­аль­ную под­держ­ку и ис­пра­ши­вая его мо­литв.

На­ко­нец по хо­да­тай­ству мит­ро­по­ли­та Санкт-Пе­тер­бург­ско­го Гав­ри­и­ла и вы­со­чай­ше­му по­ве­ле­нию Ека­те­ри­ны II отец Фе­о­дор по­лу­чил пол­ную сво­бо­ду и воз­вра­тил­ся в Са­нак­сар­скую оби­тель. В лю­би­мой оби­те­ли ста­рец про­дол­жал усерд­но ра­бо­тать Гос­по­ду. По­сле непро­дол­жи­тель­ной бо­лез­ни отец Фе­о­дор скон­чал­ся в ночь на 19 фев­ра­ля 1791 г. Те­ло его, хо­тя и ле­жав­шее в теп­лой ке­ллии до по­гре­бе­ния, не из­да­ва­ло за­па­ха тле­ния. На мо­ги­ле пре­по­доб­но­го бы­ла по­ло­же­на ас­пид­но­го кам­ня пли­та с над­пи­сью: «Здесь по­гре­бен 73-лет­ний ста­рец иеро­мо­нах Фе­о­дор, по фа­ми­лии Уша­ков, воз­об­но­ви­тель Са­нак­сар­ско­го мо­на­сты­ря, ко­то­рый по­стри­жен в Алек­сан­дро-Нев­ской Лав­ре, про­дол­жал мо­на­ше­ское жи­тие 45 лет; со все­ми ви­да­ми ис­тин­но­го хри­сти­а­ни­на и доб­ро­го мо­на­ха 19 фев­ра­ля 1791 го­да скон­чал­ся».

Пле­мян­ник пре­по­доб­но­го Фе­о­до­ра Са­нак­сар­ско­го – бле­стя­щий фло­то­во­дец адми­рал Фе­дор Уша­ков, вый­дя в от­став­ку, так­же жил воз­ле Са­нак­сар­ско­го мо­на­сты­ря, скон­чал­ся в 1817 го­ду и был по­хо­ро­нен воз­ле сво­е­го дя­ди. Вме­сте со сво­им пре­по­доб­ным срод­ни­ком он про­слав­лен в ли­ке свя­тых Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви.

Па­мять пре­по­доб­но­го Фе­о­до­ра Са­нак­сар­ско­го празд­ну­ет­ся в день его кон­чи­ны – 19 фев­ра­ля (по ста­ро­му сти­лю; 4 мар­та, а в ви­со­кос­ный год 3 мар­та – по но­во­му сти­лю), а так­же в день об­ре­те­ния его мно­го­це­леб­ных мо­щей – 21 ап­ре­ля (4 мая н. ст.).

(17)

Свя­той му­че­ник Фе­одор Ти­рон родился в Евхаитах (ныне деревня Бейузю, Турция), был во­и­ном мар­ма­рит­ско­го пол­ка в го­ро­де Ама­сии Пон­тийской об­ла­сти (се­ве­ро-во­сточ­ная об­ласть Ма­лой Азии, тя­нув­ша­я­ся вдоль бе­ре­га Пон­та Эвк­син­ско­го, т. е. Чер­но­го мо­ря). Про­зви­ще его Ти­рон про­ис­хо­дит от ла­тин­ско­го tiro, что зна­чит «но­во­бра­нец», «ре­крут».

Во вре­мя про­во­ди­мой по ука­за­нию им­пе­ра­то­ра Га­ле­рия (305-311) кам­па­нии по при­нуж­де­нию хри­сти­ан к при­не­се­нию жертв язы­че­ским бо­гам Фе­одор вме­сте с дру­ги­ми ве­ру­ю­щи­ми был при­нуж­да­ем от­речь­ся от Хри­ста и при­не­сти жерт­ву идо­лам, но во­ин твер­до во все­услы­ша­ние ис­по­ве­дал свою ве­ру во Хри­ста Спа­си­те­ля. Во­е­на­чаль­ник Фе­одо­ра Вринк дал ему не­сколько дней на раз­мыш­ле­ние, во вре­мя ко­то­рых свя­той уси­лен­но мо­лил­ся.

По­сле это­го Фе­одо­ра об­ви­ни­ли в под­жо­ге язы­че­ско­го хра­ма Ки­бе­лы и при­ве­ли на суд к гра­до­на­чаль­ни­ку Пуб­лию. Фе­одор вновь ис­по­ве­дал се­бя хри­сти­а­ни­ном, по­сле че­го был за­клю­чен в тюрь­му и об­ре­чен на го­лод­ную смерть. Там ему явил­ся Ии­сус Хри­стос, Гос­подь уте­шал и под­креп­лял его.

Об­на­ру­жив че­рез не­ко­то­рое вре­мя Фе­одо­ра жи­вым, гра­до­на­чаль­ник вновь пред­ло­жил ему со­вер­шить жерт­во­при­но­ше­ние. По­сле от­ка­за Фе­одо­ра под­верг­ли пыт­ке – его те­ло стро­га­ли же­лез­ны­ми зуб­ца­ми, но свя­той про­дол­жал ис­по­ве­до­вать Хри­ста, за что был осуж­ден на со­жже­ние. Му­че­ник Фе­одор без тре­пе­та взо­шел на ко­стер и с мо­лит­вой и сла­во­сло­ви­ем пре­дал свою свя­тую ду­шу Бо­гу. Про­изо­шло это в 305 или 306 го­ду.

Остан­ки Фе­одо­ра, по пре­да­нию не по­вре­жден­ные ог­нем, по­про­си­ла хри­сти­ан­ка Ев­се­вия и по­греб­ла в сво­ем до­ме в го­ро­де Ев­ха­и­тах, не­да­ле­ко от Ама­сии. Впо­след­ствии мо­щи бы­ли пе­ре­не­се­ны в Кон­стан­ти­но­поль, в храм, освя­щен­ный во имя его. Гла­ва же его на­хо­дит­ся в Ита­лии, в го­ро­де Га­эте.

Свя­щен­ное Пре­да­ние свя­зы­ва­ет с Фе­одо­ром Ти­ро­ном сле­ду­ю­щее чу­до. Спу­стя 50 лет по­сле му­че­ни­че­ской кон­чи­ны свя­то­го им­пе­ра­тор Юли­ан От­ступ­ник (361-363), же­лая оскор­бить ве­ру­ю­щих (со­глас­но Де­ян.15:29, хри­сти­а­не долж­ны «воз­дер­жи­вать­ся от идо­ло­жерт­вен­но­го и кро­ви»), при­ка­зал епар­ху (гра­до­на­чаль­ни­ку) Кон­стан­ти­но­по­ля окроп­лять в первую сед­ми­цу Ве­ли­ко­го по­ста все съест­ные при­па­сы на рын­ках идо­ло­жерт­вен­ной кро­вью. Свя­той Фе­одор, явив­шись во сне ар­хи­е­писко­пу Кон­стан­ти­но­польско­му Ев­док­сию, по­ве­лел ему объявить всем хри­сти­а­нам, что­бы они в эти дни не по­ку­па­ли осквер­нен­ные про­дук­ты и упо­треб­ля­ли в пи­щу ко­ли­во (ку­тью, со­чи­во), т. е. ва­ре­ную пше­ни­цу с ме­дом.

В па­мять об этом со­бытии Пра­во­слав­ная Цер­ковь еже­год­но со­вер­ша­ет празд­но­ва­ние свя­то­му ве­ли­ко­му­че­ни­ку Фе­одо­ру Ти­ро­ну в суб­бо­ту пер­вой не­де­ли Ве­ли­ко­го по­ста. В на­ве­че­рие суб­бо­ты, в пят­ни­цу, на Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии Пре­ждео­свя­щен­ных Да­ров по­сле за­ам­вон­ной мо­лит­вы чи­та­ет­ся Ка­нон мо­леб­ный свя­то­му ве­ли­ко­му­че­ни­ку Фе­одо­ру, со­став­лен­ный пре­по­доб­ным Ио­ан­ном Да­мас­ки­ным, а на утрени — Канон написанный святителем Иоанном Евхаитским. По­сле это­го ко­ли­во бла­го­слов­ля­ет­ся и раз­да­ет­ся ве­ру­ю­щим. Празд­но­ва­ние ве­ли­ко­му­че­ни­ку Фе­одо­ру в суб­бо­ту пер­вой сед­ми­цы Ве­ли­ко­го по­ста опи­сы­вал пат­ри­арх Кон­стан­ти­но­польский Нек­та­рий (381-397).

(16)

Пре­по­доб­ный Кос­ма Яхром­ский был слу­гой од­но­го бо­яри­на и во вре­мя про­дол­жи­тель­ной бо­лез­ни сво­е­го гос­по­ди­на уте­шал его чте­ни­ем книг. Как-то, пе­ре­ез­жая из го­ро­да в го­род, они оста­но­ви­лись на ре­ке Яхро­ме. Здесь пре­по­доб­но­му Кос­ме яви­лась на де­ре­ве ико­на Успе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, от ко­то­рой он слы­шал го­лос, по­веле­вав­ший быть ему ино­ком и устро­ить мо­на­стырь. Его боль­ной гос­по­дин то­гда же по­лу­чил от ико­ны ис­це­ле­ние, а пре­по­доб­ный Кос­ма от­пра­вил­ся в Ки­ев и в Пе­чер­ском мо­на­сты­ре при­нял по­стриг. По­том с яв­лен­ной ико­ной Бо­го­ма­те­ри^[1] он по вну­ше­нию свы­ше сно­ва от­пра­вил­ся на Яхро­му и в 40 вер­стах от г. Вла­ди­ми­ра при по­со­бии доб­рых хри­сти­ан по­стро­ил храм в честь Успе­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. К пре­по­доб­но­му ста­ла со­би­рать­ся бра­тия, и об­ра­зо­вал­ся мо­на­стырь. Пре­по­доб­ный Кос­ма был из­бран игу­ме­ном. Сла­ва о ино­че­ских по­дви­гах свя­то­го до­хо­ди­ла в те вре­ме­на да­же до ве­ли­ко­го кня­зя. Пре­по­доб­ный Кос­ма скон­чал­ся в глу­бо­кой ста­ро­сти 18 фев­ра­ля 1492 г. и был по­гре­бен в ос­но­ван­ной им оби­те­ли. Па­мять ему так­же тво­ри­лась 14 ок­тяб­ря, в день празд­но­ва­ния Бо­жи­ей Ма­те­ри ра­ди Ее ико­ны Яхром­ской.

(12)

(13)

Ивер­ская ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри, на­хо­дя­ща­я­ся на Афоне, про­сла­ви­лась мно­ги­ми чу­де­са­ми. Слух о чу­до­твор­ном об­ра­зе через па­лом­ни­ков рас­про­стра­нил­ся по Рос­сии. Свя­тей­ший Пат­ри­арх Ни­кон (то­гда еще Но­воспас­ский ар­хи­манд­рит) об­ра­тил­ся к ар­хи­манд­ри­ту Ивер­ско­го Афон­ско­го мо­на­сты­ря Па­хо­мию (ко­то­рый при­был в Моск­ву за ми­ло­сты­ней для афон­ских оби­те­лей) с прось­бой при­слать спи­сок с чу­до­твор­ной Ивер­ской ико­ны Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы. Афон­ский инок Иам­влих на­пи­сал ко­пию с Ивер­ско­го об­ра­за, и через год ико­на, в со­про­вож­де­нии афон­ских мо­на­хов, при­бы­ла в Моск­ву. 13 ок­тяб­ря 1648 го­да она бы­ла тор­же­ствен­но встре­че­на жи­те­ля­ми сто­ли­цы. Ве­ли­кая свя­ты­ня Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви Мос­ков­ская Ивер­ская ико­на про­слав­ле­на от Гос­по­да мно­ги­ми чу­де­са­ми.

Ивер­ская ико­на (ко­то­рая сей­час хра­нит­ся на Афоне) в IX ве­ке на­хо­ди­лась у од­ной бла­го­че­сти­вой вдо­вы, жив­шей близ го­ро­да Ни­кеи. При им­пе­ра­то­ре Фе­о­фи­ле (829–842) ико­но­бор­цы, уни­что­жав­шие свя­тые ико­ны, при­шли в дом этой хри­сти­ан­ки, и один во­ин ко­пьем уда­рил по об­ра­зу Бо­го­ро­ди­цы. Тот­час из по­ра­жен­но­го ме­ста по­тек­ла кровь. Вдо­ва, бо­ясь уни­что­же­ния свя­ты­ни, по­обе­ща­ла им­пе­ра­тор­ским во­и­нам день­ги и про­си­ла их до утра не тро­гать ико­ну. Ко­гда они ушли, жен­щи­на вме­сте с сы­ном (впо­след­ствии афон­ским ино­ком), для со­хра­не­ния свя­той ико­ны опу­сти­ла ее в мо­ре. Ико­на, стоя на во­де, при­плы­ла к Афо­ну. Афон­ские ино­ки, несколь­ко дней ви­дя в мо­ре ог­нен­ный столп, вос­хо­дя­щий до неба, при­шли к бе­ре­гу и на­шли свя­той об­раз, сто­я­щий на во­де. По­сле мо­леб­на о да­ро­ва­нии мо­на­сты­рю явив­шей­ся свя­ты­ни бла­го­че­сти­вый инок Ивер­ско­го мо­на­сты­ря свя­той Гав­ри­ил Гру­зин (па­мять 25 июля), по по­ве­ле­нию Бо­жи­ей Ма­те­ри, явив­шей­ся ему во сне, по­шел по во­де, при­нял свя­тую ико­ну и по­ста­вил в хра­ме. Од­на­ко на сле­ду­ю­щий день ико­на бы­ла об­ре­те­на не в хра­ме, а над во­ро­та­ми оби­те­ли. Так по­вто­ря­лось несколь­ко раз, по­ка Пре­свя­тая Де­ва не от­кры­ла свя­то­му Гав­ри­и­лу Свою во­лю во сне, ска­зав, что не же­ла­ет быть хра­ни­мой ино­ка­ми, а хо­чет быть их Хра­ни­тель­ни­цей. По­сле это­го об­раз был по­став­лен над мо­на­стыр­ски­ми во­ро­та­ми, где находится и по сей день. По­это­му свя­тая ико­на на­зы­ва­ет­ся Пор­та­и­тис­сою, Вра­тар­ни­цею.

(3)