Во вторую неделю Великого поста совершается хвалебная память «иже во святых отца нашего Григория Паламы»

Если целая седмица св. поста украшена именем св. Григория, то должно быть в деяниях его нечто такое, почему он особенно приходит на память во время поста и вследствие чего воспоминание о нем служит к особенному назиданию постящихся. Почему же во 2-ю седмицу св. Четыредесятницы празднуется св. Григорию?

Потому, во-первых, что он был один из величайших подвижников в постническом и труженическом образе жизни, на св. горе Афонской: там провел он большую часть своих дней, в посте, молитве и безмолвии, и там возрос он до той чистоты сердца и высоты духа, что сделался видимым и ощутительным для всех сосудом благодати Божией.

Во-вторых потому, что св. Григорий был ревностнейший поборник жития постного против тех, кои хотели очернить и унизить его разными клеветами. Войдем в некоторые подробности этого обстоятельства и дела Григориева. Оно может послужить к назиданию и в наше время.

Дело в том, что жители горы Афонской, ведя, как известно, образ жизни подвижнический, до того очищали себя от всего плотского и до того утончались и возвышались в духе, что многие из них сподобляемы были откровений и видений духовных, – особенно же осияния светом небесным, подобным тому, который виден был окрест Спасителя на Фаворе. В событии этом не только не было ничего противного духу Евангелия, но, можно сказать – оно было доказательством и залогом того, что обещается в нем праведникам, то есть, что они сами просветятся яко солнце во царствии небесном. Удивительно ли, что те кои предназначены некогда к сиянию «яко солнце», и ныне уже еще на земле озаряются яко луна светом от духовного Солнца, еже есть Христос Господь!?

Но иначе смотрели на этот духовный опыт враги Православия. Вместо того, чтобы с благоговением признать в нем успех подвижников в духовной жизни, они смотрели на него как на плод воображения. Мало этого: начали всюду разглашать, что афонские подвижники впали не только в самообольщение, но и в ересь, – что они, усвояя этому небесному свету божественность, якобы вводят в Божество два начала – сотворенное и несотворенное, – а подобным учением нарушается, будто бы, правая вера… Так разглашали враги! Клевета эта чрезвычайно смутила не только афонцев, но и всю Православную Церковь. Среди тогдашних треволнений еретических св. Афон был, как и всегда есть, яко духовный Арарат, на коем находил себе пристанище и спасался ковчег Православия, и вот на этом самом Арарате, как утверждали зломыслящие, явилась ересь, – явилась под видом самым благочестивым и, следовательно, самым опасным! Что это такое? И вся Греческая Церковь пришла в сильное волнение.

В это-то опасное для Церкви время, св. Григорий Палама, архиепископ Солунский, явился как ангел тишины – для укрощения бури. Обладая обширным и глубоким познанием Св. Писания, он показал всем и каждому, что учение о свете Фаворском, видения которого сподобляются подвижники Афонские, совершенно согласно с духом Евангелия, – что те, кои сомневаются в событии этого света и в озарении им избранных Божиих еще на земле, обнаруживают этим только недостаток своей чистоты и своих духовных подвигов. Как ученик и воспитанник Афона, коему не по слухам только, а на опыте известен был образ жизни тамошних подвижников, св. Григорий входит во все подробности спорного предмета, преследует каждую клевету зломыслящих, от первого ее начала и до последнего конца, и, рассеяв таким образом тьму, наведенную на св. гору, показал ее во всем, до того времени не так еще известном, величии духовном. Самый плен у сарацин не связал уст св. Григория: он и в узах продолжал разить врагов Православия и утверждать в истине колеблющихся чад Церкви.

В благодарности за такие апостольские подвиги, доставившие мир Церкви Православной, пастыри Церкви единодушно, еще при жизни св. Григория, наименовали его сыном света Божественного, а по святой кончине его вскоре положено было, чтобы память о нем украшала собою настоящий воскресный день. И справедливо! Потому что ограждена и защищена честь не жителей только Афона, а всей подвижнической жизни, – спасена честь св. и светоносного поста, как первейшего из средств, коим св. подвижники афонские достигали озарения светом божественным. И всего приличнее было воспоминание подвигов св. Григория: приурочить не к другому какому-либо времени, а именно к дням Великого поста.

Память о св. Григорие весьма поучительна для нас. Чем поучительна?

Тем, чтобы мы, содержа в уме древний пример защиты поста, не позволяли себе увлекаться теми легкомысленными суждениями о жизни подвижнической и в частности – о св. посте, – суждениями, кои, к сожалению, можно по временам слышать нам из уст людей, даже не чуждых уважения к Церкви; тем более, чтобы мы заграждали слух свой от безумного глумления в этом роде тех, кои берутся судить обо всем и отвергать все, сами не ведая ничего, как должно. Ведь духовные опыты подвижников всего чаще подвергаются нареканию от таких лжеумников, у которых слишком скудны и слабы понятия о предметах духовных, которые совершенно противоположны их оплотенелому взгляду на всё и на самый дух человеческий.

Если встретите подобных людей, если услышите подобные речи, то вспомните о св. Григории и его подвиге, вспомните, как он распял и низложил клеветы на св. подвижников. Такое воспоминание послужит для вас всегда готовым щитом против соблазна. Не в первый и не в последний раз жизнь по духу подвергается нареканиям от людей плотских. Апостол ясно сказал, что «душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно». Приметьте выражение апостола: «и не может разуметь». Как же судить о том, чего не разумеешь? Чтобы судить о духовных предметах, особенно же о духовных опытах, для этого самому судящему нужно сподобиться Духа, чего да достигнем все мы благодатию Господнею и молитвами св. Григория.

(32)

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *